Читать интересную книгу "В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин"

как хотите, а я не верю, не буду подписывать. Пустая затея!

Глава вторая

1

Борис не один раз говорил им раньше:

– Что вы, дураки, по стольнику в месяц выбрасываете за квартиру. У Романа комната простаивает, законная. Переезжайте и живите!..

Роман был не против. При мыслях об Ире, о дочери родившейся иногда начинало сосать в груди. Нет, назад его не тянуло, с Надей жить проще и легче. Он мог не прийти ночевать, мог вернуться под утро, Надя неизменно встречала его радостно, без упреков. Скажет он, где был, выслушает – не скажет, не спросит. В августе она почувствовала, что станет матерью. Роман не догадывался, как тщательно она выбирала момент, чтобы сказать ему об этом. Кажется, все учла, выбрала, подготовила нежный час, шепнула. Он весел был, ласков и вдруг застыл, помрачнел, сказал:

– Не надо! Рано…

Больше об этом речи не было. Не знал он, скольких мук душевных и слез стоили ей его слова, не знал, что, когда он не ночует, не спит она эту ночь, терзается, что только не представляет, но чаще всего видит его у жены. Не знал он этого и не задумывался. О том, что Ире одной с двумя маленькими детьми трудно, думал. На алименты она, гордячка, не подала. Но он посылал ежемесячно деньги, и значительно больше, чем полагалось. Этим успокаивал совесть. Деньги у него появились, и большие деньги. Леонид Семенович стал бывать изредка в ресторане, не чаще одного раза в месяц, сидел недолго, но оставлял на чай помногу. Роман знал, что, значит, завтра ехать на дачу, идти в баньку. Частенько приходила мысль придушить Леонида Семеновича и сжечь вместе с банькой, но понимал – не сделать этого, слаб. Однажды перед банькой Роман проговорился, что собирает деньги на «жигуленок».

– Будет тебе «жигуленок», – уверенно сказал Леонид Семенович. Роман подумал, что он шутит. – Права есть?

– Нет.

– Поступай на курсы.

Палубин забыл об этом разговоре. Но Леонид Семенович через неделю позвонил, спросил:

– Поступил на курсы?

– Нет еще.

– Что же ты тянешь? Машина даром стоять будет… Приезжай, забирай…

«Жигуленок» пригнал Борис. Он был ошеломлен, когда Роман попросил его пригнать машину.

– Ты даешь! Год не проработал – и «Жигули». Везунчик! Я тебя выпестовал, и я тебе завидую. Я пять лет повертелся, пока бабки пошли. Может, и мне в официанты податься, – смеялся он.

Борис не знал, что Роман знаком с Леонидом Семеновичем, и Палубин имя это никогда не упоминал в разговорах с ним, хотя очень хотелось узнать: об этом ли Леониде Семеновиче говорил Борис хулиганам. Иногда Роман думал, что «жигуленок» появился у Бориса не без помощи Леонида Семеновича, но вспоминал непривлекательную внешность Бориса – большой нос, глаза навыкате, синие бритые щеки, черная курчавая голова, и сомневался в своих догадках. Борис часто появлялся у Палубина, ворчал: далеко ехать, времени сколько тратишь на дорогу. Он всегда что-нибудь хранил у Романа. Много вещей через его руки проходило. Побаивался держать в чужой квартире. Хозяева в любой момент заявиться могут, или участковый заподозрит. Потому и советовал перебираться в квартиру к Ире, туда, где был прописан.

Роману хотелось переехать. Девочку свою мог бы видеть. Ира рядом была бы. Мог бы помочь, если что понадобится. Вопрос этот они с Надей обсуждали. Наде, с одной стороны, надеялась, что Роман разведется, зарегистрируется с ней и пропишет в Москве. Когда разведется, лицевые счета разделить можно будет с Ирой, а там и поменять комнату, подальше от нее. Но, с другой стороны, побаивалась: Ира все время рядом будет, увидит Роман дочь, вернется к жене. Поэтому они продолжали снимать квартиру.

Надя не работала. В ресторан она ездить перестала сразу после того, как к ней перебрался Роман. Это было первое его условие. Денег он ей давал много. Она вела хозяйство, ездила по магазинам, покупала билеты на концерты, Роман любил эстраду, в театре побывал раза два и перестал, скучно.

Жили бы они так долго, если бы однажды не явились хозяева квартиры и не попросили их подыскать другую. Через неделю сами сюда переедут. Роман позвонил Борису: нет ли у него на примете свободной квартиры?

– Есть, – ответил Борис и назвал адрес Иры. – Переезжайте и не морочьте себе голову. Будьте выше условностей. Ты такой же хозяин квартиры, как и Ира…

И Роман решился. Через неделю он и Надя стояли возле квартиры. Пока поднимались, Роман гадал, поменяла Ира замок или нет. Если поменяла, значит, он для нее чужой, а если нет… Замок был прежний. Остановились в нерешительности: звонить или своим ключом открывать? Зачем звонить, хозяин пришел! Достал ключи, открыл, пропустил вперед Надю, внес сумки. На шум из комнаты выскочила Ира, увидела, замерла в коридоре. Видимо, поняла, что не к ней вернулся. Выглянула Соня.

– Папа приехал! – закричала она и кинулась к нему, но Ира поймала ее, подняла на руки и понесла в комнату:

– Это не папа! Дядя!

– Нет, папа, папа! – кричала Соня и пыталась глянуть назад через плечо матери.

Ира скрылась в комнате. Слышно было, как она прикрикнула на дочь:

– Не кричи, Наташу разбудишь!

Егоркин говорил Роману, что Ира назвала дочь Наташей. Ему это имя тоже нравилось. Соня жила у Егоркиных, когда Ира была в больнице. Роман хотел приехать, повидать Соню, но Иван не разрешил. «Нечего девочку травмировать, нет тебя и нет. Возвращайся и радуйся на Соню и на дочь сколько хочешь!»

Ира оставила девочку в комнате и снова вышла. Роман с Надей разделись, готовились идти в комнату.

– Здравствуйте, – громко сказала Ира.

– Привет, – нагло ответил Роман, поднимая сумку. – Познакомься… Надя, жена моя…

– Мы знакомы, – усмехнулась Ира. Больно резануло ее слово «жена». – Тогда она была женой Кости… Ты представил ее тогда мне как ресторанную проститутку. Теперь она твоя жена. Поздравляю!

– Спасибо! – улыбнулся Роман. Голос его дрогнул, и улыбка получилась неестественной. Не научился он еще владеть своим лицом. – Мы будем жить здесь… В моей комнате… – Он внес туда сумку. – Тут твои вещички, – добавил уже оттуда. – Мы их, с твоего позволения, вынесем…

2

– Галя, как же ты могла подписать?! – с осуждением и негодованием говорила Жанна Максимовна. – Мы тебе разрешили бесплатно жить на складе, вошли в твое положение… Мы хотели дать тебе квартиру к Новому году, а теперь не знаем: как быть? Будешь ли ты встречать Новый год в новой квартире, только от тебя зависит…

– Я считала, что квартиры дает РЖУ, и дает по очереди, – тихо проговорила Галя. Она сидела напротив начальницы в ее кабинете.

– Мы даем, мы! – повысила голос Жанна Максимовна. – И в этом ты скоро убедишься… Завтра будет у нас комиссия из РЖУ, по поводу письма… Всех вас вызовут, и ты скажешь, что факты в письме подтасованы, что письмо написала Сорокина и уговорила вас всех подписать. Сорокиной, видите ли, захотелось стать главным инженером! Деркач сковырнуть захотелось…

– Неправда! – прервала Галя.

– Как неправда? Она перед праздником при всех заявила, что хочет быть главным инженером. Ты сама это слышала!

– Она шутила…

– И дошутилась до письма… Может, письмо тоже шутка? Тогда так и сказать надо… Завтра все, что я тебе сказала, заявишь на комиссии. Поняла?

– Я не сделаю этого, Жанна Максимовна.

– Почему?

– Потому, что в письме написана правда…

– Может быть, правда и то, что Агнесса Федоровна предлагала тебе кофточку?

– Да.

– И вы потом в рабочее время выпивали вместе с завсекцией универмага у тебя дома?

– Да.

– И ты пила?

– Да. Я делала глоток…

– Глоток или два – кто считал… Главное, что ты пила в рабочее время!

– Выходит, пила, – вздохнула Галя. – И не один раз… И перед праздником пила… в техническом кабинете… вместе с вами. Вы тогда были организатором коллективной пьянки. Пришли к нам и предложили… Мы отказать не могли, боялись обидеть начальника…

– Ах,